Sweet Irish
Он хотел разбить мне сердце?
Зачем он столько раз колотил по нему молотком и топтал его ногами?
Его так раздражало, что мое хрупкое сердечко остается целым, и кроме прилипшей грязи и пыли на нем не появилось даже трещины.
Признаться, меня это тоже раздражает.
Я ненавижу свое сердце.
Какого хрена я люблю его?
Я-не-хо-чу!
Он в меня плюнул.
Вы не представляете, как он поступил со мной.
Он обращался со мной как со старой куклой, которая надоела, или вышла из моды, или просто порвалась и перестала быть столь же интересной как раньше.
Может у него появился новый трансформер?
Но что же произошло?
Произошло?
Я, черт возьми, не понимаю!
Я чувствую себя куском пергамента, который выпал из учебника какой-нибудь Салли Джеймс с Пуффендуя, и теперь валяется в темном пыльном углу старой школы.
Угол такой глубокий и такой грязный, что даже сквозняки, гуляющие по замку, не могут подхватить меня и унести куда-нибудь...
Ну хотя бы на более видное место, чтобы кто-то меня нашел. Лучше вообще в форточку.
А он так наступал на меня.
И я каждый раз видел как его ступня опускается, и я каждый-раз чувствовал как она давит меня и как трещит по швам моя кожа.
Я весь трещал по швам и хрустел, а мое сраное сердце оставалось целым.
Слезы.
Слезы.
Слезы.
Я сижу на берегу озера и пытаюсь что-то выдавить из себя.
Но оно не выходит.
Ну пожалуйста!
Умоляю!
Я бью-бью-бью себя в грудь. Может мне удасться сломать этот чертов кусок мяса, который так сильно бьется от его прикосновений? Но оно сидит там и насмехается надо мной. Мое сердце.
Оно живет своей жизнью и не слушается меня. Совсем.
Я такой идиот, что даже части моего тела, каждая, живут отдельно от меня.
Мои руки. Я смотрю сейчас на них.
Эти длинные пальцы.
Они никогда не сожмут в себе нож и никогда не нажмут на курок.
Потому что они в сговоре с сердцем, и не хотят отпускать меня.
Суки!
Пусть он придет.
Выть хочется.
Душить хочется.
Меня натурально рвет на части.
Я остановлюсь и буду ждать, пока оно само не решит покончить со мной.
Да. Я просто буду ждать.
Пальцы дрожат.
Зачем он столько раз колотил по нему молотком и топтал его ногами?
Его так раздражало, что мое хрупкое сердечко остается целым, и кроме прилипшей грязи и пыли на нем не появилось даже трещины.
Признаться, меня это тоже раздражает.
Я ненавижу свое сердце.
Какого хрена я люблю его?
Я-не-хо-чу!
Он в меня плюнул.
Вы не представляете, как он поступил со мной.
Он обращался со мной как со старой куклой, которая надоела, или вышла из моды, или просто порвалась и перестала быть столь же интересной как раньше.
Может у него появился новый трансформер?
Но что же произошло?
Произошло?
Я, черт возьми, не понимаю!
Я чувствую себя куском пергамента, который выпал из учебника какой-нибудь Салли Джеймс с Пуффендуя, и теперь валяется в темном пыльном углу старой школы.
Угол такой глубокий и такой грязный, что даже сквозняки, гуляющие по замку, не могут подхватить меня и унести куда-нибудь...
Ну хотя бы на более видное место, чтобы кто-то меня нашел. Лучше вообще в форточку.
А он так наступал на меня.
И я каждый раз видел как его ступня опускается, и я каждый-раз чувствовал как она давит меня и как трещит по швам моя кожа.
Я весь трещал по швам и хрустел, а мое сраное сердце оставалось целым.
Слезы.
Слезы.
Слезы.
Я сижу на берегу озера и пытаюсь что-то выдавить из себя.
Но оно не выходит.
Ну пожалуйста!
Умоляю!
Я бью-бью-бью себя в грудь. Может мне удасться сломать этот чертов кусок мяса, который так сильно бьется от его прикосновений? Но оно сидит там и насмехается надо мной. Мое сердце.
Оно живет своей жизнью и не слушается меня. Совсем.
Я такой идиот, что даже части моего тела, каждая, живут отдельно от меня.
Мои руки. Я смотрю сейчас на них.
Эти длинные пальцы.
Они никогда не сожмут в себе нож и никогда не нажмут на курок.
Потому что они в сговоре с сердцем, и не хотят отпускать меня.
Суки!
Пусть он придет.
Выть хочется.
Душить хочется.
Меня натурально рвет на части.
Я остановлюсь и буду ждать, пока оно само не решит покончить со мной.
Да. Я просто буду ждать.
Пальцы дрожат.